Сама идея о возможностях цифрового доступа к различным биосистемам возникла после моего знакомства с академиком Ахатриным – представителем «научного андеграунда», процветавшего в районе Песчаной площади, где в одном из подвальчиков им была организована лаборатория по исследованию свойств биополевых объектов с применением различных технических методов. Уже в то время, а это был 1992 год, за спиной академика над его рабочим столом висел плакат, содержащий ряд дифференциальных уравнений, в коих я мало что понимаю, и который, по мнению академика, описывал теорию данных процессов.

В общем, так или иначе, академик увлекался возможностью визуализации разного рода «странных вещей». Кстати, в течение нескольких лет он несколько раз выступал по первому каналу ТВ, так что и вы, мой дорогой читатель, могли быть знакомы с ним лично. Так вот, не знаю, уж как академик «дошел до жизни такой», и тем более, с помощью каких методов обработки он получал подобные эффекты, поскольку данная тема относится к разряду личного творчества, как сейчас принято называть «ноу-хау», а излагать теоретические подробности метода академик не спешил. Но факт остается фактом: после определенной обработки на фотографии появлялись объекты, «не видимые невооруженным глазом», которые, однако, напрямую соотносились к области «биополевого» и «потустороннего». «Потустороннего» – в смысле находящегося по ту сторону наших научных представлений о данной теме. На фотографиях фиксировались информационные двойники объектов, так, например, любопытно было наблюдать фотографию дерева, в которое попала молния. С одной стороны, четко было видно, что у реального дерева сломана и лежит на земле верхняя часть ствола, при этом на фотографии кроме сломанного участка был и весь ствол целиком – до того, как в него попала молния. В общем, там было сразу два дерева: одно – до удара молнии, второе – после. Сама по себе фотография напоминала обычное черно-белое фото, сделанное любителем – мало контрастное, при этом реальную часть упавшего дерева можно было легко отличить от его прошлого очертания, поскольку прошлое очертание было в виде тени. Так же отличие состояло в том, что на реально существующем стволе было видно кору и все сучки – он был вполне реальным и объемным, в то время как информационный участок дерева такими качествами не обладал, и хотя ствол было видно достаточно четко, ощущения объема не возникало. При этом, скажем прямо, упавшая часть дерева была очень похожа на свой двойник, так что никаких сомнений не оставалось.

Разумеется, академик имел в своем арсенале и много других фотографий, на которых наблюдалось большое число совершенно разномастных элементов. Так, например, на фотографии Мамаева Кургана над каждым захоронением висел черный шарик, похожий на каплю, «ниточка» которого как будто спускалась к захоронению. При этом, «висели» они на высоте 1,5 – 2 метров и по размеру напоминали обычные воздушные шарики. Было еще много разных чудес: лучи света, выходящие из людей и даже черный шар в ногах у маленького ребенка, лежащего в коляске. На вопрос, как академик все это понимает, он ответил, что никак, поскольку на фотографии появляются объекты белые, черные, серые, и в общем, как в том анекдоте «он никак к ним не относится», поскольку увлечен лишь непосредственно методом фиксирования.

Еще более интересным оказался тот факт, что фотографии, кроме определенного образа объекта, содержат в себе определенный канал информационной связи, что академик установил следующим образом: в свое время ему привезли фотографии египетских пирамид, и ради пущего интереса академик их обработал, при этом он проводил обработку одной и той же фотографии два раза. Первый раз, когда по данным метеослужбы в Египте было ясно и солнечно, второй раз – во время песчаной бури. При этом, на первой фотографии, сделанной во время ясной погоды, был четко виден пейзаж без всяких нарушений, плюс под пирамидой наблюдалась как бы ее тень – точно такая же пирамида, только вершиной вниз – симметрично. Кстати, подобного рода эффекты наблюдаются после обработки далеко не каждой фотографии. Поэтому все знакомые академика, зная за ним эту склонность, «стаскивают» ему побольше разных фотоматериалов, особенно из «проблемных» мест, после обработки которых остаются, хоть и редкие, но вполне оригинальные материалы.

Так вот, на копии фотографии, обработанной во время песчаной бури, не было ничего, кроме «серой мути» – в общем, ничего не было видно, вся фотография была пестрой и из каких-то полос. Разумеется, это всего лишь один факт, было много еще, что подтверждает феномен возникновения информационного дальнодействия между объектом и его информационным откликом, например, фотографией.