В свое время Зигмунд Фрейд определил психоанализ как "то, чем я занимался всю свою жизнь". И это совершено правильно. Стефан Цвейг, проводя популярный "разбор полетов" на тему Фрейда, не только усилил этот тезис, но даже корил бедного Зигмунда за чрезмерную открытость, намекая, что метод его "более чем авторский", поскольку требует огромного таланта, самоотдачи, да и просто здоровья, – тех качеств, которыми, по его мнению, обладал только один Зигмунд Фрейд. Конечно, могут быть разные мнения, но что-то в этом есть. По всей видимости, здесь работает принцип, объявленный университетом Кембридж: "Никого нельзя научить, но всему можно научиться". Так что в большинстве своем каждый исследователь пишет "меморандумы о собственных достижениях", и чем они написаны боле интересно, тем больший круг читателей готов посочувствовать автору. Но не стоит избыточно преувеличивать влияния этих теорий на внешний мир.

Исследование истории вопроса показывает, что еще до Шопенгауэра, а это XIX век, было много исследователей, которые, так же как и он, не просто искали здравые подходы, но и пытались сформулировать основную практическую задачу современной научной мысли. Так уж бывает, что знание тогда только признается "научным", когда человечество способно извлечь из него пользу, притом в каждый конкретный момент. Хотя, возможно, все это звучит несколько цинично, но это и есть основа здравомыслия. Не стоит обижаться на зеркало – это всего лишь наше отражение, не больше, но и не меньше.

Выдвинутые Фрейдом вопросы, предложения и замечания относятся только к нам – к "потомкам развитого человечества". Многие культуры до нашей цивилизации весьма эффективно решали эти вопросы, притом без излишней эмоциональности, присущей Зигмунду Фрейду, особенно в отношении состояния и перспектив каждого человека в отдельности и человечества в целом. В общем, решались вопросы спокойно и без трагедийности. Следует иметь в виду, что мы будем иметь дело с феноменом, познать который до конца невозможно принципиально: речь-то идет о нас самих, о нашей психике, волнениях, страданиях, переживаниях; о том, что обычно вовсе не наблюдается, пока, разумеется, не возникнет необходимость обратиться к психологу.

В XIX веке были определены следующие моменты, с которыми нам предстоит иметь дело: энергия "Од" – в китайском варианте "энергия Ци" – те эфемерные флюиды, которые наше тело излучает, и которыми мы способны обмениваться. Ряд экспериментов, в частности, с информационными полями и микроволновым резонансом, дают возможность не просто подтвердить наличие этого феномена, но и проводить его качественное и количественное исследование. Во всяком случае, вашему автору это удалось. С другой стороны, существуют механизмы "обычных" влияний. Обычных – по отношению, разумеется, к психической энергии или "энергии Од". Ставший уже привычным для современной психологии термин "психическая энергия" по-прежнему нуждается в пояснении: "психическая энергия" – это не какие-то виды "косвенных воздействий", а присущие любой энергии передача, излучение и поглощение – биополевая энергия.

Кроме этих уже упомянутых "странных фактов", существуют и вполне "обычные механизмы" – механизмы психического восприятия и психического влияния: внушение, "кодирование" (НЛП), различные виды психоанализа, ребефинг и прочие методы психического воздействия "общей", так сказать, практики.

Однако ж, даже если выполнить просьбу Фрейда, а именно – взглянуть на эти методы с точки зрения научного анализа и вполне обычного здравомыслия – мы опять столкнемся с проблемой: при всей, в общем-то, понятности, которая свойственна этим методам, они гораздо больше ставят вопросов, чем дают ответов. Например, ребефинг. Его идея основывается на совершенно простой с точки зрения здравого смысла позиции: проблемы, возникшие в пренатальный период, оказывают влияние на дальнейшую жизнь. Поскольку любой садовод знает, что "из чахлой рассады не вырастишь хороших помидоров", этот тезис не вызывает ни малейших возражений, с точки зрения здравого смысла.

Так вот, по поводу рассады объяснились, теперь – по сути метода: принимаем ЛСД или глубоко дышим – так или иначе, попадаем в состояние "измененной психики". Здесь я бы уточнил – психики альтернативной, что само по себе не может не вызывать интереса вполне нормального психиатра: "мы погружаемся в мир сновидений, в которых мы…". А вот здесь – стоп! Сумасшествие, как, впрочем, и сны, не может быть коллективным! Так вот, здесь мы коллективно начинаем "видеть один и тот же сон", в котором мы как бы возвращаемся к моменту рождения, переходим к воспоминаниям о внутриутробном существовании, а многие (если не большинство), отправляются дальше по шкале времени – переносятся в "прошлые жизни". Последний факт, с точки зрения естественно – научного подхода, может иметь всего лишь два объяснения: либо речь идет о галлюцинациях – и всем участвующим в данном исследовании срочно пора к психиатру, либо речь идет – о чем? "О погружении в некий механизм психики, в историческую память, которая, действительно, фиксирует нашу историю, историю каждой личности на протяжении тысячелетий". Таким образом, мы имеем дело либо с массовым психозом, и помощь психиатра была бы крайне полезной, либо стоит признать теорию реинкарнаций реальностью, с которой так и так соотносятся многие древние науки.

Радует то, что не происходит ни того, ни другого. Во-первых, о психиатрии: она и в ус не дует по этому поводу, просто потому что ребефинг – это сугубо американская методика, которая обладает всеми аксессуарами психологической науки, к тому же ни автор метода – Станислав Гроф, ни его подопечные сумасшедшими не считаются. Психиатрическая же оценка этих "галлюцинаций", а они порой достигают размаха массового психоза, также не проводится.

Что ж, значит речь идет о теории реинкарнации. Кстати говоря, по этому поводу основоположники данной психологической методики должны, похлопав себе в ладоши, поступить весьма просто – как многие голливудские звезды стать сторонниками буддизма, поскольку этот метод – воспоминания о прошлых жизнях и, соответственно, эти эффекты буддизм давно уже наблюдает – за последние 8 тысяч лет клиника весьма устойчивая. А что до ЛСД (кстати, запрещенная в Америке практика), в буддистских обрядах используются собственные галлюциногены – от ароматических палочек до кое-чего покрепче. Что же происходит тогда? Стоит современной науке, особенно науке психологической, наплевать на древние знания – а в этом и состоит суть современной цивилизации – "мы особенные, с ракетами, мерседесами и интернетом", как она тут же начинает "изобретать велосипед", причем детский, и радостно катается на нем по двору, на глазах у восхищенной публики.

В общем, что было – то и есть, что есть – то и будет, – в вольном изложении Екклезиаста. Не стоит удивляться, что к результатам современных исследований обычно относятся ровно также просто, как и к наукам древним: "наплевать и забыть". На сей счет даже существует определенная теория, что новое всегда есть ни что иное, как хорошо забытое старое, но на новом этапе развития. Непонятно только одно – в чем, собственно, "новизна".

Итак, мой глубоко уважаемый читатель, поясним, о чем же идет речь на примере определения некоторых понятий.

Этот эксперимент – с определением базисных понятий – каждый раз проводился мною на курсах, проводимых ассоциацией интегральной медицины, в первый же день приезда курсантов. А поскольку курсантами были абсолютно нормальные врачи, то и вопрос ставился в понятном для них варианте – "этиология происхождения вирусов". Попросту говоря, "откуда вирусы берутся?". Знали бы вы, какие мнения приходилось слышать от наших дипломированных, обученных в нашей советской высшей школе докторов! Формулировка "из небесного эфира" – всего лишь самый легкий вариант на эту тему. Кстати, встречался три раза. Ну, с небесным эфиром все просто – это термин средних веков и просто упоминание о том, что сейчас несколько другой исторический период имело свое действие. Мнение, кстати, абсолютно верное, – "современной медицине этот факт неизвестен" – встречалось реже упоминания о "небесном эфире", а именно, два раза. Большинство участников семинара предпочитали "обождать до выяснения ситуации". Заметим при этом, что теория передачи вирусов, их распространения, их развития, а также возможности вакцинации – это тема врачами достаточно освоена.

Для начала следует осознать один простой факт: с точки зрения "коммон сенс" – здравого смысла – совершенно нормально активно использовать (в благих, разумеется, целях) те вещества и явления, природа которых еще совершенно неясна. Что же мы тогда будем наблюдать с точки зрения психолога? Сразу после войны мои папа с бабушкой жили в Подмосковье, в районе Малоярославца – в этих местах, как известно, проходила линия фронта. Как вы думаете, что мог подобрать во дворе ребенок? То, что там валялось и привлекло его детское внимание, а именно, гранату, которую он использовал по своему детскому разумению – в качестве "толкушки". Естественно, бабушка гранату у ребенка отобрала, резонно рассудив, что "гранаты детям не игрушки". Но не эта ли картина встает перед нами, когда мы наблюдаем реализацию многих весьма современных научных идей в области психологии?

Однажды на семинаре известного американского психолога доктора Курта Чемпиона Тойча у нас состоялся разговор с представителем (причем практикующим) одной из психологических школ о возможных последствиях для здоровья его подопечных ряда проводимых им экспериментов. Он был крайне удивлен и заметил, что с этой стороны он свои действия "и вовсе не рассматривал".

Маленький пример: ребефинг (метод холотропного, или глубокого дыхания) делает возможным осознание проблем, возникших в пренатальный период. Он как бы "вынимает" их из подсознания (тела астрального) и тут же "загружает" в тело ментальное. Механизм этого процесса мы обсудим чуть позже, а пока просто представим себе милую даму, болеющую диабетом, которая во время сеанса "вспомнила", что она "в прошлой жизни" была, скажем так, камнем, а может быть чем-то или кем-то и похуже. Для нее эти "воспоминания" – вполне серьезные и реальные (собственно, на этом и основан механизм осознания), так что всю оставшуюся жизнь она будет жить с этим о себе мнением. Кстати, этиологически диабет – это блок астрального тела, который после сеанса ребефинга у большинства участников практически снимается. К сожалению, никто не знает, что платой за это "чудо исцеления" может стать развитие онкологических процессов лет так через 10 – 15, поскольку осознание – перенос проблемы из подсознания в сознание – создает блоки тела ментального. А это те самые проблемы личностной самооценки, которые и вызывают именно эту патологию тела физического – онкологию. Это в том случае, если пациент достаточно здравомыслящий. А если здравомыслия не хватает – можно легко и "камушком стать". Впрочем, есть и варианты, которые в больших количествах наблюдает психиатрия – "от наполеонов" до кого и чего угодно. Так что если пришедшая на сеанс исцеления диабета методом ребефинга дама более или менее спокойная – это одно, а если "несколько впечатлительная" – это совсем другое. Разумеется, мы ведем речь о дальних последствиях. В Китае при обучении врачей врачеванию главный упор всегда делался именно на это: не стоит слишком радоваться или, наоборот, огорчаться, первым результатам – следует дождаться их последствий. Так же и опытные гомеопаты, наблюдая лечебный кризис, считали его делом благим и всегда настойчиво рекомендовали дождаться окончательного действия препарата – а это, как минимум, полгода, после чего можно было бы подумать о назначении нового.

Уже давно научно обоснован факт, что человеческий организм "много чего вырабатывает": не только антитела, но и разного рода "инфлюэнции". В ответ на это можно было бы ожидать достаточно яркой отрицательной реакции современной медицины, однако таковой не наблюдается (благо накопились научные факты, которые вполне подтверждают данную теорию). Хотя и восторга по этому поводу также ждать не приходится, что, впрочем, вполне логично, поскольку признание этого вполне научного факта ставит следующий вопрос: а для чего существует такой механизм – механизм выработки агрессивных биологических форм самим организмом. Как раз это и подразумевал Фрейд, говоря, что человек не знает не потому, что не может понять, а потому, что боится это сделать. Именно это было главной причиной всех трудностей и неудач метода Фрейда.

Господин Фрейд предлагал "клиенту" увидеть свои внутренние мотивации? Но много ли хорошего, доброго, вечного увидит клиент? Вряд ли. Надо сказать, что сами по себе такие "подарки" редко кому нравятся. Что предлагал психоанализ дальше? Ничего. Выявив проблему, он не оказывал помощи по ее решению. А поскольку каждый человек свои проблемы итак знает, а лишние проблемы никому не нужны, то и отношение к методу было соответствующим.

Разумеется, все сказанное – это небольшая провокация для современного психоаналитического метода, поскольку любой практикующий психоаналитик сразу скажет, что в том-то и проблема – причина заболеваний – в "неосознанности подсознательного", метод же лечения заключается в "осознании неосознанного", что, впрочем, верно. Также верно и то, что совершенно неизвестно, куда этому "клиенту" потом бежать – по поводу полученного "осознания".

Как-то одна доктор заметила, что "язык всегда вертится вокруг больного зуба", и это совершенно точно определяет как проблему психоанализа вообще, так и проблему Зигмунда Фрейда, в частности. Не надо думать, что Фрейд был настолько увлечен своим методом и был таким уж "твердолобым фанатиком" (в чем, кстати, его не раз упрекали сподвижники из числа учеников), чтобы не заметить этого бросающегося в глаза факта.

По сути дела уже в первые годы работы он выявил этот аспект и всю свою деятельность посвятил как раз этому – борьбе против установившихся моральных норм общества, которые загоняют человечество в болезненный тупик. Но в этом случае может быть для него было бы проще оставить практику, предполагая что это не проблема метода, а проблема человеческой культуры, ведь осознание самых, казалось бы, простейших фактов очень часто приводило и приводит человеческую психику в весьма плачевное состояние.

Здесь следует обратиться к теме, которую Фрейд очень тщательно исследовал в своем творчестве – теме насилия. Собственно говоря, метод психоанализа, или метод свободных ассоциаций, появился как альтернатива гипнозу. Доктор Фрейд счел гипноз слишком насильственным и не слишком "моральным" методом, поскольку пациент, находясь в гипнотическом состоянии, мог много чего порассказать, в чем стал бы потом раскаиваться, поэтому вместо гипноза был разработан метод свободных ассоциаций. Вот, в общем-то, и все в отношении механики метода. Все дальнейшее было лишь наблюдением результатов. Разумеется, талант психоаналитика Зигмунда Фрейда заставлял в процессе свободных ассоциаций "выносить на свет" скрытые проблемы пациента, точнее, "клиента", поскольку именно на этом определении своих подопечных настаивают профессиональные психологи. При этом, известной уже хохмой стало то самое "маленькое черное чувство вины", которое и провоцировало невротические состояния. Кстати, в виде фаз компенсации.

Отдельно надо упомянуть о том, что господин Фрейд резко отрицательно относился к церкви вообще и к христианству – в частности, имея в виду "неизбежность Божьего суда". При этом, на каждом сеансе психоанализа проводилось расследование, которое не сулило клиенту ничего хорошего, как, впрочем, по мнению Фрейда, и всему человечеству. И хотя господин Фрейд старался создать в процессе сеанса максимально комфортные условия для клиента, не организовывал ли он сам процесс расследования, а вместе с ним и ощущение неизбежности будущего суда? И не использовалось ли это "максимально комфортное положение лежа" для создания у клиента чувства незащищенности перед лицом столь опытного исследователя человеческой природы?

Итак, не являл ли собой метод доктора Фрейда во всех его мельчайших технологических подробностях процесс того самого следствия, которое сам Фрейд считал причиной всех комплексов и блоков? Разумеется, как говорят американские коллеги, ответ позитивен. Да и может ли оцениваться данного рода процесс как реальная помощь больному? Именно больному, поскольку, будучи профессиональным медиком, доктором невропатологии, Фрейд применял этот метод для лечения "невротических больных". Надо сказать, что подобного рода исследования, да даже и простые воспоминания о прошлых проблемах или неудачах, могут быть крайне опасными вне использования фактора их информационной отмены. При этом, снятие ментальных блоков, "комплекса вины" является совершенно обязательным даже при наличии этой технологии.

В конце жизни Фрейд поставил вопрос: "Неужели человечество никогда не отринет механизм суда и всеобщего судилища?". Что ж, вопрос весьма актуален. И как это часто бывает в науке, отвечая на этот вопрос, мы вторгаемся в совершенно иную область.

Не суди – и не судим будешь? Как бы Фрейд сам ответил на этот вопрос? В общем, разумеется, смысле, зная его трудности с христианским мироощущением, что вполне понятно, поскольку базовая религия его нации относится к "проблеме Христа" не совсем традиционно. Категорически возражая против всякого суда, господин Фрейд, тем не менее, следствие проводил. Ну а то, что "органы следствия" не могут быть участниками суда – факт также исторически сложившийся: предполагается их – "органов следствия" – заинтересованность.

Впрочем, научная деятельность господина Фрейда привела в замешательство общественное мнение. Если Фрейд соотносил психоанализ с судом, то мнение "суда" в отношении "следствия" может быть только одним: "ты преступника ловишь, "дело пишешь", кстати, более чем профессионально, аккуратно, последовательно, методично, а мне его теперь отпускать?" И действительно. Господин Фрейд обозначил в более чем четкой форме некоторые проблемы общественной нравственности – вынес проблему на общее обсуждение, не заботясь о том, как обществу в дальнейшем с этим обходиться.

Цвейг рассуждал по поводу деятельности Фрейда примерно следующим образом: "Если бы он (Фрейд) не был так прямолинеен и упрям и так настойчиво не тыкал в нос человечеству "либидо" в виде страстей, похотей и всякого такого, а обозначил бы это простым словом "эрос" – "то все бы и сложилось", общественное мнение не было бы так раздражено". На самом деле, его – общественное мнение – просто загнали в угол, хотя уже в конце жизни Фрейд расширил понятие "либидо" именно до любви и эроса в общем смысле, при этом, на принципиально научной основе, сделав именно то, о чем говорил Цвейг.

Как-то раз я был с делегацией во Франции. Делегация состояла из специалистов–дефектологов, а целью ее было знакомство с тем, как во Франции организовано сопровождение людей с аномальным развитием. В частности, членов делегации интересовала организация сети специальных дошкольных и школьных учреждениях. Во Франции же существует целая система, которая сопровождает эту социальную группу практически от рождения и до смерти, чего у нас нет и в помине. При этом, под "аномальным развитием" понимаются любые отклонения, в том числе врожденные физические дефекты. Разумеется, главным вопросом был вопрос социальной адаптации – как бы так "встроить" этих лиц в "нормальную жизнь" общества. При этом возник очень интересный вопрос, на который специалисты обращали внимание – а мы посетили практически все типы возможных учреждений, вплоть до ассоциации, обеспечивающей катание аномальных детей на лошадях – специфика восприятия обществом этой социальной группы.

Так вот, выявился довольно странный, быть может, с нашей точки зрения, факт: все проблемы развития чисто физического общество воспринимает "наура" – отсутствие рук, ног, последствия ДЦП (детского церебрального паралича), – в общем, любые ярко выраженные физические дефекты. При этом, общество относится к этой группе с нескрываемой симпатией – масса пожертвований, ассоциаций, помощь в том, помощь в сем, все автобусы в Париже оборудованы специальными площадками для подъема кресла-каталки, – в общем, забота общества о данной группе не имеет никаких границ. Но как только речь заходит о проблемах психического развития, все резко меняется. Общество относится к ним жестко, агрессивно, даже злобно, вплоть до "пострелять и забыть о проблеме". При этом, речь идет совсем не о странах "развитого фашизма", а о совершенно нормальном, гуманном европейском обществе. Специалисты, работающие в этой области, – с людьми, имеющими отклонения в ментальной или психической деятельности, – натыкаются на глухую стену, настолько глухую, что даже госсистема выделяет средства на поддержку этой деятельности крайне неохотно, в лучшем случае, по схеме: "с глаз долой – из сердца вон". При этом, надо сказать, к слепым относятся гораздо лучше, чем к глухим, проблема зрения включается как бы в раздел физических отклонений, а проблемы слуха – это как бы совсем другое.

Итак, что за фокусы? Это страх. Общество боится того, чего оно не понимает. Любой же страх всегда переходит в агрессию и, соответственно, люди, вызывающие этот страх, становятся буквально изгоями общества. Именно это имел в виду Зигмунд Фрейд, когда говорил, что, в известном смысле, именно страх является причиной многих психических проблем, когда общество боится взглянуть на свою же собственную природу. Итак, боясь взглянуть на те или иные элементы нашей собственной природы, мы категорически не желаем их наблюдать. Я был удивлен, когда узнал, что в Москве специальных детских садов и школ более 200 со среднесписочным составом 250 – 300 человек. То есть количество получается вполне приличное, но их вовсе и не видно, поскольку в Москве есть парки, зеленые зоны, да и вообще достаточно укромные уголки даже в центре города, где эти учреждения спокойно и существуют, часто без всяких вывесок.

Итак, каждое общество, не желая иметь дело с подобными проявлениями, стремится тем или иным путем от них избавиться. При этом, разумеется, ни о каком реальном лечении и сопровождении речь идти не может. Это и определяет клинический подход к данной группе больных, по крайней мере, в нашей, западной цивилизации, на протяжении последних веков.

В свое время Ганнеман, побывав в психиатрической лечебнице, был в полном ужасе от того, что он там увидел: пациентов держали в железных шкафах, били и при этом требовали, чтобы они стали "нормальными". Именно после этого посещения он стал достаточно активно и успешно применять гомеопатию для лечения таких больных. Да и у других гомеопатов было более чем достаточно случаев полного излечения психических заболеваний, даже несмотря на то, что многие больные в течение двух – трех лет находились в психиатрических клиниках без всякого улучшения. Собственно говоря, безрезультатное пребывание в психиатрическом стационаре часто и служило поводом обратиться к гомеопату, как к последней возможности получить помощь. Что обычно бросается в глаза, когда мы наблюдаем маниакально – депрессивные состояния? Что в период приступа – в состоянии возбуждения – человек становится неадекватно активен и опасен для себя и окружающих, что и является, пожалуй, главным и единственным поводом для проведения реальной терапии. Ну а после кризиса? Превращается в подавленного, неактивного, боящегося выйти на улицу человека; он не торопится устраиваться на работу, – все это симптомы обычного депрессивного состояния. Но давайте подумаем, как он должен себя ощущать? Уже в стационаре "по поводу обострения" он первым делом знакомится с тем, что лечение не слишком "полезно", а главное – не имеет никаких перспектив, поскольку лечить его будут всю оставшуюся жизнь.

Вы можете спросить: кто же формирует данное мнение, ведь ни один психиатр ни о диагнозе, ни о дальнейших перспективах с пациентом бесед не проводит? Но если мы считаем, что имеем дело с первым случаем обострения, то ровно в той же палате находится "группа опытных, видавших виды хроников", у которых госпитализация далеко не первая, и которые легко поделятся с коллегой по палате "реальными жизненными перспективами".

С другой стороны, есть, конечно, члены семьи. Но уже по поводу первой госпитализации с ними обязательно проведут разъяснительную беседу, "с чем мы, в общем-то, имеем дело", после чего мнение об опасности заболевания и его полной неизлечимости формируется достаточно быстро. При этом, пациент становится "странным больным, от которого надо требовать, чтобы он был нормальным". Таким образом, после первого пребывания в стационаре человек в курсе, что "он теперь больной", причем неизлечимый и, мало того, окружающие относятся к нему как к сумасшедшему.

Типичный случай: звонит мама по поводу "вялотекущей шизофрении", которая наблюдается у ребенка на протяжении 10 лет, при этом она сама пытается "подобрать что-то из гомеопатии". Проводим консультацию, выясняется, что при тех проявлениях, которые наблюдаются у ее ребенка, состояние его больше похоже на маниакально – депрессивное. Что значит "более похоже"? Во-первых, в любом случае нужно подробное исследование, ну а во-вторых, медицинской комиссией психиатрического учреждения диагноз уже поставлен. При этом выясняется, что после первого случая госпитализации, "вроде бы поставили диагноз МДП", а после второй госпитализации – "вроде бы вялотекущая шизофрения". Почему "вроде бы"? Карта в руки родных и близких никогда не попадает, и как уж психиатр обрисовал ситуацию, так оно, и будет.

Постепенно вырисовывается странная картина: в современной психиатрии заболевания по умолчанию делятся на две группы – условно излечимые (излечение теоретически возможно, то есть еще "есть надежда") и те, при которых ни о каком излечении речи и быть не может. Первая группа заболеваний проходит под условным кодом МДП – маниакально – депрессивные психозы, вторая группа – "вялотекущая" или не очень "вяло", но шизофрения. Надо сказать, это мнение психиатрии европейской больше склоняется к тому, что "психические заболевания неизлечимы вообще, и что применение методов психоанализа для данных групп больных могло бы быть весьма полезным".

А теперь давайте посмотрим, в чем "виновата" традиционная психиатрия. На самом деле, абсолютно ни в чем. Во-первых, как и вся современная западная медицина, она занимается проблемой острых случаев. И, в общем-то, это вполне понятный подход, поскольку пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Даже к участковому терапевту люди ходят по поводу обострений; если вдруг выясняется, что это обострение состояний хронических, то направляют к специалисту – эндокринологу, дерматологу, невропатологу, который в дальнейшем будет этим заниматься. Но даже стоматолог скажет, что обращаться к нему в случае острой боли – уже поздно, и если вы хотите, чтобы у вас были здоровые и сохранные зубы, обращаться к нему надо регулярно, хотя бы два раза в год. А что, почек, сердца и печени или психики это не касается? С чем имеет дело психиатрия? Вызов идет всегда по поводу острого случая. Но, уверяю вас, при любом названии болезни формироваться она начала за 8 – 10 лет до обострения. Что же хотят от психиатра? Чтобы обострение было снято. Надо сказать, что с данной задачей – снятием обострений – нейролептики справляются весьма надежно, что, кстати, является реальным достижением современной психиатрии. В общем, в железный ящик давно не сажают.

Другое дело, что любой аллопатический препарат компенсирует, но не излечивает, плюс те или иные негативные последствия. Перед психиатрией общество и не ставит задачу исцеления, ведь проблемы обострения она решает. Да и сами методы аллопатии, вполне адекватные в острых случаях, при хроническом течении заболеваний вовсе неэффективны, независимо от того, что это за заболевание. Так что дело не в психиатрии. Она лишь выполняет определенный социальный заказ в меру своих сил и возможностей. Другое дело, что жалобы мамы, что "сын на улицу не выходит" – не к психиатрии. В известном смысле, это задача максимального ограждения больного от социальной среды и от самого себя – совершенно правильно – чтобы не было эксцессов. Впрочем, с этим положением дел мама уже давно знакома, что ее и подвигло на поиски альтернативных решений, в том числе, и гомеопатии. Теперь давайте посмотрим, в каком же положении находится ее собственный сын: он лишен не только поддержки медицины в плане перспектив излечения, но даже поддержки семьи.

В разговоре выясняется, что мнение мамы о своем ребенке явно недоброжелательное. "Вы понимаете, что ваш ребенок болен?" – спрашиваю я у нее, – "Да, конечно, но он не ходит на работу и вообще…". Если у ребенка температура, считается нормальным, что вся семья проявляет заботу, создает для него максимально комфортные условия, вызывает врача, кормит с ложечки лекарствами, приносит чай с лимоном и бульончик. А какое отношение к ребенку в случае психического заболевания? Ровно то же, что и в Париже: болезни бывают "нормальные" и "ненормальные". Первые нас не пугают, вторых мы очень боимся. Мы – это "коммон сенс" – здравый смысл, или просто общественное мнение. После того, как мы обсудили с мамой эту тему, она чуть не плачет: "Но я же действительно стала относиться к нему как … Но ведь у него же бывает бред – он такое несет", – цепляется эта мама за "коммон сенс".

А теперь можно обсудить вопрос, что же такое "несет в бреду" ребенок. На вопрос, видит ли мама сны, выясняется, что да, видит, хоть и не часто. В том-то и дело, что "нормально" – видеть сны ночью в собственной постели, но в состоянии гипервозбуждения, в котором пребывает ребенок, организму не остается ничего, как в виде фазы компенсации – единственного варианта торможения – "запускать" сон. И в этом случае ребенок будет видеть "сон наяву", что, безусловно, крайне опасно как для него, так и для окружающих, ведь и сам испуг возникает от непонимания ситуации – вроде бы человек ходит, активен, при этом "совершено неконтактен и несет всякую чушь", – это уже со слов другой мамы. Это просто сон. Как всякий сон, он мало соотносится с реальной жизнью; разумеется, во сне мы неконтактны, в этом-то и состоит механизм компенсации. Как говорил в этом случае Ганнеман, здесь следует употребить гомеопатию и максимально спокойно, не нанося ни малейшего вреда больному, перевести его в состояние покоя.

Хотя, разумеется, вопрос, фаза ли это компенсации или невозможность компенсации – это все же для подготовленных специалистов. Простое же наблюдение таких состояний людьми неподготовленным – членам семьи – может быть и часто бывает для них весьма и весьма травматично. И первая реакция, возникающая при наблюдении подобного рода состояний, – это страх, доходящий до полного ужаса.

Но вернемся к нашей теме. Нуждается ли психический больной в коррекции психики? Вопрос, как скажет любой читатель, глуп по определению. Разумеется, да. Но любой представитель любого психологического и психоаналитического направления первым делом определит условия применимости метода, только при наличии которых можно рассчитывать на позитивный эффект, а именно: вера в возможность излечения и доверие к методу. Верить-то, разумеется, следует в Бога, поскольку никакое научное учение подобными качествами не обладает, но доверять так и так надо.