К оглавлению

Всегда следует помнить о том, что проблема любых допингов совсем не является простой. Разумеется, психика здесь превалирует, поэтому для устойчивого излечения следует переориентировать пациента на обычные радости жизни, без которых никакое лечение нельзя считать окончательным.

Кстати, при терапии наблюдается определенный эффект, который, в общем-то, легко поймут те, кто знаком с психиатрической практикой – отказ от терапии, что с точки зрения любого психиатра всегда является  «очень, очень и очень нехорошим».

Из разговора с пациентом выяснилось, что он сам отказался от приема наркотиков, поскольку «ничего умного в них нет». Но при этом  время от времени легко употреблял алкоголь. Данная ситуация вызывает глубокое разочарование доктора, поскольку говорит о наличие механизмов привязки к энергодопингам. При глубоком развале здоровья, когда «все тело болит», разумеется, возникает определенный сдерживающий фактор по части функциональной невозможности приема наркотических средств, хотя бы из-за возможности летального исхода.  Но привязка-то остается.

В подобной ситуации возникает очень интересный эффект. Каждый сеанс терапии содержит ряд активных факторов гомеопатического воздействия: восстановление функций печени, почек, сердца, но есть режимы, отменяющие зависимость от  допингов. Разумеется, эффективность данной процедуры в общем курсе терапии достаточно низка, поскольку требует специального состояния пациента или уж, по крайней мере, его желания полностью прервать связь с наркотиками и алкоголем. Но все равно действие, которое раз за разом разрушает канал «наркотического удовлетворения», остается.

Организм человека весьма умен, и пациент ощущает это воздействие, даже если разговор идет о том, что «мы лечим только печень». Мало того, пациент «требует» регулярной диагностики печени и почек и даже изучает специальную литературу, дабы «не быть обманутым», поскольку возникает такое подозрение, что печень, почки, сердце очень желательно, конечно же, восстановить, «но кайф ломать не надо». Так что в рассматриваемом нами случае после шестого сеанса произошло чудесное событие: этих сеансов вполне хватило для настолько глобального восстановления здоровья, что пациент счел этого вполне достаточным. И действительно, все проблемы с самочувствием у него полностью испарились, настолько, что после третьего сеанса он даже проверил состояние печени приемом алкоголя, и весьма успешно. Такой «контроль на линии» связан с тем, что ряд процедур, так или иначе, снижали уровень привязок, который для пациента выражался в снижении самой возможности «кайфануть» - в общем, происходила отмена «привязки к кайфу», что он, разумеется, и ощущал. Так что шестой сеанс оказался последним, пациенту стало настолько хорошо, что он счел необходимым прекратить лечение.

Данная ситуация, безусловно, ставит вопрос о возможностях лечения добровольного, поскольку речь, как правило, идет о восстановлении здоровья, но разрушение связей с самим  допингом для пациента представляется нежелательным.

С другой стороны, подобные увлечения, так или иначе, соответствуют среде, в которой живет человек, поскольку сам факт начала приема наркотиков всегда определяется низким уровнем психической энергии, который, в свою очередь, связан с семейным климатом и психологией общения. У вашего любезного автора существует подозрение, что все психологические, психиатрические и наркологические проблемы имеют не только социальные, а еще и внутрисемейные корни. При этом состояние семейного климата превалирует. Поэтому без изменения климата в семье говорить о полном и чудесном излечении  в смысле отмены связи с наркотиками представляется затруднительным.

Те же случаи, когда окружающие готовы учитывать этот факт и менять свой собственный взгляд на вещи, представляется делом поистине «чудесным». И как всякое чудо, оно теоретически возможно, но я-то лично его практически не наблюдал, даже в самых тяжелых ситуациях, когда необходимость перемены взгляда на жизнь определялась тяжелым наркологическим или психиатрическим состоянием ребенка.

Здесь следует помнить, что данное положение дает определенную позицию для развития заболевания, поскольку «умный пациент» предполагает примерно следующую форму защиты от чудесных докторов: почему именно он должен менять свои взгляды на жизнь и вообще исцеляться, в то время как окружающие собираются жить по-старому. Здесь нужны программы семейной поддержки и семейной же терапии, поскольку по плану выздоровления трудности  «с пациентом» могут усиливаться.

На вопрос, как же так, ответим очень просто: состояние, в котором обычно происходит обращение к врачу, обычно очень тяжелое и, безусловно, создает чисто психологическое воздействие на окружающих. Улучшение же общего самочувствия пациента приводит к повышению его жизненной активности. Пока ребенок был болен, были в основном моральные проблемы наблюдения его состояния. Когда же он начинает выздоравливать – а восстановление энергетики, как вы могли заметить хотя бы на нашем  примере, происходит очень быстро, могут появляться и иные проблемы: «что делать с этим его оздоровлением», которое приводит к повышенной жизненной активности. Так, если пациент лежит и не может встать, у окружающих возникают чисто психологические проблемы, но когда он «встанет и пойдет», очень важно быть готовым сделать так, что бы он пошел в нужном направлении.

Поэтому оптимальный вариант – курс семейной терапии, при котором родители и окружение должны начинать этот курс даже раньше, чем сам пациент, иначе могут быть «приколы». Причем самый безобидный из них – после улучшения «самочувствия печени», долечить пациента будет невозможно, поскольку возникнет «фактор отказа» от дальнейшего воздействия на привязку к наркотикам.

Данный «фактор отказа» всегда наблюдается там, где действуют стимуляторы, внешние или внутренние. И в этом наркология мало чем отличается от психиатрии, по крайней мере, по отношению пациента к курсу терапии. Просто при наркомании действуют внешние источники стимуляции, а при психических заболеваниях – внутренние.

Сама возможность полного излечения наркозависимости и ее последствий опирается, конечно же, на социальную сферу. При этом разные «группы поддержки», которые сейчас активно работают при излечении от наркозависимости, создают псевдосоциальную среду, упуская из виду то, что для возврата пациента в общество будет необходима иная социальная адаптация. В общем, влияние семьи никакой «группой поддержки» не заменить. Да и подобного рода состояния всегда возникают при серьезных семейных проблемах, и как следствие – подрастающее поколение берется за наркотики просто потому, что их больше ничего не поддерживает.

А разговор о «случайном» их употреблении – просто случайно друзья угостили – также реалистичен, как и сказка о Бабе Яге – сюжет «развлекательный», но не правдоподобный. В общем, при всех возможностях «микроволновых резонансов», «аутонозодов» и «прочих чудес», главное – восстановить социальную и, прежде всего, семейную среду, без поддержки которой провести курс терапии невозможно чисто практически. Так что наркотики – не просто социальная болезнь, а болезнь, которая определяется низким статусом семьи в жизни общества. И для предотвращения наркомании следует подумать, прежде всего, о восстановлении статуса семьи на самом высоком социальном уровне.